Сейчас занимается автомойками.
Удивительно, что перед этой серией состоялся его поединок против Энтони Джошуа, который 23 декабря в Саудовской Аравии подерется с Отто Валлином. Тогда все завершилось техническим нокаутом во втором раунде, но осталось важным поинтом в карьере Бахтова.
Сейчас ему 44 года. Он уже не выступает и с братом занимается автомойками. За длинной карьерой – непростой переезд в Россию из Казахстана, работа с промоутером Тайсона Фьюри, возвращение на ринг ради денег на операцию жены.
Мы поговорили с Бахтовым. Ниже – монолог про бой с Джошуа, криминальную жизнь в Санкт-Петербурге и стероиды.
Уже на первой тренировке по боксу сломал нос, а милицейские запугивали пожизненным после массовых уличных драк
Я из Караганды. Помню драки район на район, но это дурость. У нас все было по-честному – разборок с ножами не случалось, хотя это зависело от района. Чисто кулачные бои: ломали носы, разбивали лица, ломали руки и ребра. Попал в это уже с 12 лет: прилетало, были синяки. Считаю, что это мужское, хотя для кого-то выглядит как дичь.
Но так формировался мужской характер. Да, родители воспитывают, но когда тебя так закаляет улица, то получается сильнее. Когда возвращался домой с фингалами, родители реагировали не очень хорошо. Они сильно волновались, потому что приходила милиция и расспрашивала.
Милиционеры спрашивали о зачинщиках драки и главах группировок. Они специально отбирали молодых парней, чтобы выбить из них все показания. Тогда мне было 10-12 лет. Пытались запугать, чтобы я сдал всю подноготную. Они даже угрожали пожизненным сроком, если ничего не расскажу. Но тогда я понимал, что мне ничего не будет и это простое психологическое давление.
Самое главное воспоминание из детства – родители, которые занимались спортом. Отец – мастер спорта по греко-римской борьбе, а мама – кандидат в мастера спорта по лыжам. Мы с братом тренировались, бегали кроссы, нас заставляли плавать.
Караганда – город шахтеров, но родители не работали на шахте. Папа боролся, совмещая это со службой в пожарной охране и выступлениями за спортивные резервы. Работал 24/7 – можно сказать, не спал, потому что пожары случались же не только днем. Естественно, он не раз ходил рядом со смертью. Были ожоги, но Бог миловал – ничего серьезного.
В детстве у меня очень хорошо шло по борьбе. Тогда мне говорили, что я буду лучше Александра Карелина. Но однажды произошла небольшая зацепка с борцами, где повздорили родители. В итоге в 9 лет я оказался в секции бокса.
В первый же день мне сломали нос. Понравилось! Сказал, что обязательно отвечу обидчику и стану лучшим. То есть меня это не сломало и не испугало. Я зарядился и хотел достигать, достигать и еще раз достигать. Что в дальнейшем и получилось, когда мне исполнилось 14 лет. Тогда я понял, чем хочу заниматься по жизни. Естественно, это был бокс. В Караганде я ни в чем другом себя не видел, потому что пробивать дорогу там можно было только кулаками.
Несмотря на мои задатки в борьбе, старшему брату она была ближе. Он не особо принимал бокс, а мне это, наоборот, подходило. Брат становился чемпионом мира по греко-римской борьбе, неоднократным чемпионом России и чемпионом Европы и тренировался с Карелиным в одном зале.
Конечно, Карелин уважал вес. Но у него медвежья сила: одна рука как грузоподъемник или как кран положил на тебя стрелу. Брат пытался его переводить, но там все непросто. У Карелина такая природная сила, что не каждому дано. Если сравнивать условного Николая Валуева и того же Карелина – земля и небо, бульдозер и машина «Ока».
Трое суток ехал до России, прячась в туалете, а в Санкт-Петербурге сблизился с криминалом и приводил людей в морг
В 16 лет я уже выиграл международный турнир по взрослым, но огорчился, так как тогда мне не дали мастера спорта, потому что не проходил по возрасту. Пытался пробиться и впечатлить в сборной Казахстана по боксу, но… Почему такое разочарование? Потому что там казахи всегда первые. Если я побеждал, то руку поднимали им. Потому что я русский.
90-е годы в Караганде были не очень хорошими временами. В магазинах вообще ничего не было. А когда привозили мясо или колбасу, то за нее дрались. Еще помню, что мама брала нас с братом, чтобы дали больше мяса или колбасы. Это вообще треш.
Первым в Санкт-Петербург переехал старший брат. Это стало главной причиной моего отъезда из Казахстана. Брат стал призером чемпионата мира по греко-римской борьбе среди молодежи. И когда он проводил сборы в России, то тренер предложил ему переехать.
Потом к нему отправился уже я. До российской границы ехал один в туалете. Казахи хотели меня высадить с поезда и отправить в армию – не думали отпускать. Им было наплевать, что мне 16.
Я спрятался в туалете – и как же там воняла труба! Вообще ужасно. До России на поезде ехать трое суток. Конечно, я не сидел там столько – выходил, но когда во время остановок по вагону проходили милиционеры, то заходил обратно в туалет. Договорился с проводниками, чтобы меня там закрывали.
Первый год, когда я приехал к брату, у нас были жизненные проблемы: нечего кушать, питались «святым духом». Пацаны звали нас порыбачить на Черной речке, чтобы потом поесть. Это бред, потому что рыба напитана сточными водами и машинным маслом. Поэтому были времена недоедания. А какие были варианты? Гоп-стоп. Да, мы могли кого-нибудь раздеть или ограбить, но не опускались до этой низости.
Тогда действовали «спортивные команды» [группировки, которые привлекали спортсменов для криминальных дел]. Так люди выживали. Не скажу, что мы прямо хулиганили, но каждый зарабатывал как мог. И это было нормально. Мы с братом не влезали в самые блудни. Да, там были деньги, но понимали, что все должно быть адекватно, правильно.
Наш офис находился в морге. Сами понимаете, что такое офис в морге? Дебилизм. Если брать какого-то нахала или терпилу, то, блин, посади его к жмурам – отдаст все что угодно. Потому что он уже находится рядом со смертью. Если еще час там посидит, то вообще замерзнет и станет таким же жмуриком.
Мы приводили людей. А дальше их допросами занимались так называемые санитары, которые выбивали все подряд. Они проводили такую работу – нехорошую, нечистую. Я не ощущал себя героем и не думал, что сделал офигенное дело. Просто знал, что нужны финансы, нужно кормиться.
Естественно, люди говорили, соглашались и все отдавали. Хорошо, что эти времена прошли – дебильные, в них ничего хорошего. Да, там были деньги, но если говорить о старших, кто все забирал, то не скажу, что сейчас у них все классно, когда они сидят на пожизненном. Это не классно, потому что их семьи на свободе, а папы чалятся на зоне. Спрашивается: «Это жизнь?» Да ни фига не жизнь. Поэтому хорошо, что Всевышний отвел нас от этого бреда.
Сначала в эту историю попал мой брат – через борцов. Потому что спортсменов любили и подтягивали. Там были сумасшедшие деньги. Не буду говорить, сколько миллионов, но к ним меня не допускали, потому что мы не подходили близко. Скорее всего, если бы мы с братом окунулись глубже, то, скорее всего, сейчас бы уже не общались: я бы или сидел, или лежал в могиле.
Попал в сборную России, а потом подписался с промоутером Тайсона Фьюри. На первую крупную сумму купил квартиру
Потом я попал в сборную России по боксу, но понимал, что нужны деньги. А в меня никто не вкладывался. Рядом не было людей, которые бы меня вели. Самое главное – хотелось еще и покушать нормально. Когда я пришел в профессионалы, менеджер Игорь Шафер за первый бой дал мне около $300. На тот момент суперические деньги.
Меня все это заманило, поэтому я быстро подписал контракт. А потом уже понял, что он оказался бессрочным и постоянно продлевался. Но после победы над Мэттью Эллисом в реванше в Лондоне появились британские промоутеры. Тогда Эллис очень высоко котировался. И я подписал контракт с Фрэнком Уорреном [промоутер Тайсона Фьюри] на три года.
Британцы вели меня очень хорошо, я защищал пояс WBC International. Ничего плохого про них не могу сказать. В Лондоне у меня по два три-месяца проходили сборы. Уоррен обеспечивал меня жильем – я жил в центре Леннокса Льюиса. Там было все: от питания до сауны, бассейна и массажистов.
Гонорары росли, уже пошли тысячи долларов. Наверное, почувствовал себя обеспеченным, когда побил Эллиса в 2002-м. Тогда я заработал где-то 30 тысяч фунтов стерлингов. Первой крупной покупкой стала квартира в Санкт-Петербурге, которая стоила около $20 тысяч. Но потом я ее продал и купил в другом месте.
Еще купил квартиру маме и перевез ее из Караганды в Санкт-Петербург. Сначала ездил на простенькой (зато новой) девяточке. После того как гонорары выросли, через год пересел на иномарку. Если бы я транжирил деньги, то ничего бы не накопил и не купил. Поэтому у каждого, конечно, должен быть чуланчик.
Единственный, кто мешался, – Шафер. Британцы послали его, потому что считали жуликоватым. Из-за него сотрудничество с Уорреном закончилось. Но после британцев я продолжил работу с Шафером, от которого ушел в 2006 году. Затем моим промоутером был Герман Титов из Екатеринбурга, с которым мы проработали не менее пяти лет. При нем я выигрывал пояса чемпиона Азии по версии WBC и паназиатской ассоциации.
В 2010-х ходили слухи о моем бое с Александром Поветкиным. Но он не состоялся, потому что мы русские: рубиться между собой – идиотизм. Должно быть противостояние с зарубежными странами и иностранными бойцами. Саша Поветкин тоже не особо хорошо к этому относится. В общем-то, переговоры были, но они на том и закончились. Это не имело никакого смысла: ни денежного, ни энергетического.
Считает, что один из соперников сидел на стероидах, а другой – устроил ему поджог в гостинице перед боем
В 2004 году я входил в десятку сильнейших боксеров мира. Тогда в Германии у меня состоялся поединок против турка Синана Сама за пояс WBC International. Это мой 22-й бой в профессиональной карьере – и я проиграл. Именно тогда столкнулся с темой стероидов.
После боя было такое ощущение, будто меня убили в сердце и все высосали. Я был энергетически опустошен, потому что подготовился к бою идеально. Но когда соперник сидит на стероидах, то его нереально победить, даже если ты хорошо готов. Потому что они дают колоссальную мощь и выносливость.
В 10-м раунде я упал от апперкота, но поднялся и хотел еще боксировать. Ругался с рефери и рвался в бой. Мне осталось два раунда, но я понимал, что со мной могло случиться что-то нехорошее. Я мог стать инвалидом или умереть, потому что был на грани. И сейчас благодарю того рефери, что он не дал мне боксировать дальше. Потому что спас мне жизнь и сохранил здоровье.
Но спустя месяц я пришел в себя, а еще через месяц – победил. То поражение меня не сломало, а зарядило. Царствие небесное Синану Саму [умер в 2015-м в 41 год]. Он был старше всего на пять лет, но его уже нет. Почему? Потому что стероиды… Они дают очень большую силу, но и забирают очень много.
Расскажу один секрет. Например, идет активный бой. Смотришь на одного боксера: задыхается, в углу весь отдышивается, набирается сил. А другой дышит спокойненько, не устал. Это потому что он потренировался лучше, что ли? Да бред! Никогда не поверю. Это стероиды так работают. Такова их сила. Именно это и случилось в бою с Самом.
Не буду вилять задницей: однажды я тоже принимал стероиды и вместо двух часов тренировался 6,5. Так я не уставал и готов был работать еще. Честно скажу, я просто обосрался и охерел. Всевышний не давал мне столько энергии и здоровья, поэтому я сказал: «На хрен, не хочу, потому что придется за это отвечать».
Я в боксе много чего повидал: ребра ломали, зубы выбивали, нос ломали. И сейчас я тяжело дышу, когда поднимаюсь по лестнице, потому что легкое тоже порвали. Это случилось на ринге, но я достоял. Если человек хочет победить, то стоит до конца. Если нет желания, то говорит, что у него болит нога, рука, жопа.
У меня не было такого, когда я боксировал с Мэттью Эллисом в чемпионском бою в 2002-м. Во втором раунде он сломал мне ребра. А потом выбил зуб мудрости, попав в челюсть. Да, тяжело, немного подушатало, но я все равно нокаутировал его в пятом раунде.
Еще помню бой с Хуаном Карлосом Гомесом в 2007-м – тот состоял в бандитской группировке. Это было известно по всей Кубе и части Германии, где Гомес часто выступал. Когда выходил на серьезного претендента за титул, то всегда поступал именно так – через своих людей. Они травили или поджигали соперников, чтобы помешать им выйти на бой в хороших кондициях. Как понимаю, «ребятишки» устроили пожар в турецкой гостинице, где я и остановился.
Прилетел в три часа ночи, лег спать и проснулся, потому что разъедало в горле и носоглотке. Такая режущая боль – очень неприятно. В подвале загорелся кондиционер, из-за чего в мой номер повалил дым от горевшей пластмассы. Они знали, что этот дым будет идти ко мне в номер. Я проснулся и выбежал на улицу. Хотя мог уснуть и не проснуться.
Но в начальных раундах я его зацепил. Гомес пошатнулся и начал от меня убегать. Хотел его догнать, но не сразу включились ноги, потому что после поджога я был в сонном состоянии. И поэтому не смог добить. Он выиграл. Получается, что они [люди Гомеса] успешно выполнили работу.
Не спарринговал перед боем с Джошуа, потому что не было денег. Уверен, что тот тоже сидит на стероидах
В 2015-м мне дали бой против Энтони Джошуа. Об этом договорился менеджер Сергей Мичник, который лично согласовал мою кандидатуру с британскими промоутерами. Но не сказать, что я серьезно удивился этому анонсу, хотя понимал, что там серьезный проспект. Олимпийскими чемпионами становятся не просто так. Было опасненько, но не ссыкотно. Понимал, что надо готовиться как морально, так и физически.
Но перед тем боем я не спарринговал, потому что не было спарринг-партнеров. Был только один партнер – боксерский мешок. Да, где-то прокачивал физику, где-то работал на мешке. Но в любом случае это все не то. Почему так? Не было тех финансов, чтобы я мог равномерно распределять их на спарринг-партнеров. Лучше потрачу деньги на семью. Это куда важнее.
Атмосфера на арене была ужасная и давящая: болельщики освистывали и бросали банки, но я не обращал на это внимания. Пока шел на ринг, ощущения не очень хорошие. Сам Джошуа впечатлил характером: вежливый, спокойный, без задирания носа. Очень круто, когда после боя спортсмен интересуется, как ты себя чувствуешь. Не каждый может так сделать, хотя мы с ним мало общались.
Позже понял, что если бы я даже попытался зарубиться, то мне бы как минимум снесли голову. Потому что я стоял с парнями, которые весили 110 и даже 180 кг. Побеждал, хотя они бывшие чемпионы мира. Но никто не бил так, как Джошуа. Можно сравнить его удары только со врезавшейся в вас фурой на московской трассе.
Там столько фармацевтики, столько химии, что это не удар, а просто фура. Когда Джошуа бил по защите, у меня болели руки и суставы в локтях – то есть они разлетались, я не мог держать удары.
До сих пор не считаю, а знаю, что Джошуа сидит на химии. Это видно по телу – накачанное, очень плотное. Но самое главное – соски. Они всегда стоят, когда человек принимает стероиды: всегда набухшие, плотные, прямостоящие.
Есть еще один момент. Когда принимаешь стероиды, потом есть моменты очистки – капельницы типа гептралы. Все это вычищается, но энергия остается. Этого вещества в крови уже нет. Поэтому боксеров не ловят. Если по медицинским меркам делать все правильно, то на здоровье это не повлияет, а, возможно, даже продлит жизнь. Но тут нужны очень большие финансы.
Сейчас с братом управляет автомойками, а до этого выступал в ЮАР и дрался, чтобы заработать на операцию жены
После Джошуа я провел еще два боя и завершил карьеру, но в 2017 году вернулся, потому что требовались деньги. Тогда я еще не определился с работой, поэтому решил заработать. Глупо, но что сделаешь?
Тогда в поиске боев мне часто помогал Сергей Мичник. Был экзотический выезд в ЮАР на поединок против Владислава Сиренко. Мне предложили его за неделю, поэтому я подошел в нулевом состоянии. Меня не волновало, кто организатор турнира. Есть бой, есть деньги – все. Тогда я выходил не чтобы победить, а чтобы заработать.
Больше всего мне запомнилось сафари: интересно смотреть на животный мир, когда на твоих глазах лев съедает жирафа. То же самое случается в жизни у людей. При этом я не чувствовал там опасности. Опаснее было в городе [Претория]: если человек едет на хорошей машине, то его могли остановить, выкинуть или застрелить. Такое там тоже случается.
После возвращения в бокс я получал по ₽500-700 тысяч за бой. Нормальные деньги. Если говорить про стандартные заработки в 60 тысяч в месяц, то человек получает в год миллион. Я зарабатывал почти столько за 10-20 минут. Согласен, что опасно, но для меня это было просто.
Для обычного человека это сложно. Выйти на ринг – одно, а пропустить удар – смертельно опасно. Поэтому обычный человек на это не подпишется. А для меня получить рассечение – ну ладно, там фингал – ну ладно, нос сломать – ну бывает. Опять же: сейчас я сделаю операцию на нос, дышу же, все хорошо.
В лучшем случае на подготовку у меня уходило максимум три недели. А так обычно неделя или две. Потому что именно за столько времени мне предлагали бой. Хочешь – едешь, не хочешь – ну ладно, другого найдем. Поэтому я почти не спарринговал и в основном работал на снарядах. Из-за этого и проигрывал последние бои.
Сейчас я живу в Санкт-Петербурге. У нас с братом совместный бизнес по бесконтактным автомойкам – где-то семь точек. Открыли его на совместно заработанные деньги с бокса и борьбы и занимаемся этим пять лет. Еще тренирую, но не любителей или профессионалов, а просто людей, которые занимаются для здоровья.
В 2021-м я согласился на поединок с Иваном Дычко из-за операции супруги, на которую требовалась хорошая сумма. Подготовился за неделю, ведь я же чемпион. Ну и выступил «по-чемпионски» [проиграл в первом раунде]. Если есть шанс быстро заработать во спасение любимого человека, надо им пользоваться. Я не брал кредитов. Зачем? Все заработанные деньги отдал супруге. Ей сделали операцию – все хорошо, она здорова. Но выступать уже не собираюсь, делать мне нечего.
