Внутри – рассказы от свидетелей.
Татьяна Тарасова – голос фигурного катания. Поколение помоложе не застало ее как тренера, а знает скорее как комментатора или судью в «Ледниковом периоде».
Тарасова никогда не позиционировала себя на ТВ: не брала уроков по технике речи, не комментировала ничего в одиночку, а всегда с напарником. Сначала – с Василием Соловьевым и Иоландой Чен на «НТВ-Плюс», потом – с Александром Гришиным на Первом.
Представить фигурное катание без голоса Тарасовой почти невозможно. Ее отсутствие в эфире можно объяснить только состоянием здоровья – никаких других причин, чтобы Тарасовой не было у микрофона, не существует. 4 года назад она получила главную телевизионную премию – «ТЭФИ» за работу на Олимпиаде в Пхенчхане.
Мы проследили ее творческий путь и поговорили с главными творцами образа Тарасовой-комментатора и по совпадению золотой командой «НТВ-Плюс» нулевых: Соловьевым, Чен и руководителем дирекции спортивных программ Анной Дмитриевой. А еще с бессменным спутником Тарасовой на Первом – Гришиным.
Хотите отвлечься добрыми атмосферными историями в дни проекта «Любимый комментатор России»? Вот только неполный список:
Соловьев с Тарасовой придумали «грибы» и разыграли спящего Медведева в Сочи
Василий Соловьев – первый постоянный напарник в телевизионной карьере Тарасовой. Они проработали вместе на «НТВ-Плюс» почти десятилетие – с 2006 по 2014-й, расстались после Олимпийских игр в Сочи. Каждый пошел своей дорогой:
• Тарасова – на Первый;
• Соловьев – в кинобизнес, где спродюсированный им фильм «Хороший мальчик» в 2016-м получил «Кинотавра».
Соловьев после расставания с Тарасовой больше не садился в кресло комментатора. Экс-напарница не раз просила его вернуться! – Мы познакомились с Татьяной Анатольевной в 1997-м на французском этапе Гран-при, – вспоминает Соловьев. – Это была первая в моей жизни командировка на фигурное катание, в котором я тогда абсолютно ничего не понимал. Но сумел задать Тарасовой настолько правильные вопросы, что она потом даже позвонила Анне Владимировне Дмитриевой и похвалила «мальчика с горящими глазами», то есть меня.
Уже после Игр-98 в Нагано я брал у Тарасовой большое интервью. Задавал вопросы про многих спортсменов, в том числе и про Марию Бутырскую, которая на тех Играх стала четвертой.
– Быть четвертой девочкой в мире – это же так важно, так замечательно… – рассуждала Тарасова, а потом пошла делать кофе. Я выключил камеру, чуть подумал и спросил:
– Татьяна Анатольевна, а вот если бы ваш Илья Кулик стал четвертым или даже, например, вторым?
– Да я бы умерла!
И тут я понял, что Тарасова мне дико нравится.
А совсем уж одной семьей мы стали в 2001-м. Мы с группой прилетели в Нью-Йорк снимать сюжет 9 сентября. А 11 сентября Тарасова, которая вместе со своими спортсменами жила в соседнем Нью-Джерси, оборвала Дмитриевой телефон: «Где ребята, все ли у них в порядке?!» А потом, когда мы уже нашлись и приехали к ней, кормила всю съемочную группу борщом, словно наша мамочка.
11 сентября 2001 года. Василий Соловьев в эфире на фоне атакованных башен-близнецов
Именно тогда у нас с Дмитриевой возникла идея поработать с Тарасовой в качестве комментатора. Изначально мы не делали ставки именно на Татьяну Анатольевну и хотели приглашать разных экспертов. Но Чайковская отказалась, кто-то еще со временем отвалился, и так осталась одна Тарасова. Мне с ней было удобно комментировать, ей со мной – вроде бы тоже, тогда зачем что-то менять? Примерно с 2006 года мы уже постоянно работали в паре.
– Зачем ей это было нужно? Тратить столько времени и сил на комментарии, будучи и так великим тренером…
– Она видела, что жизнь меняется, фигурное катание становится невероятно популярным. И в этой новой жизни у нее появилась возможность не только оставаться в курсе всех тенденций, но еще и на них влиять. Площадка, где ты можешь публично высказывать мнение.
К тому же, как раз тогда изменились правила. За монитором ей удобно было вникать в новую систему. Она загибала пальцы, считая, например, количество оборотов во вращениях, потом шла с этими бумажками к судьям, разбиралась детально, почему спортсмен получил ту или иную оценку… Я не думаю, что комментировала она ради зарплаты.
– Но ей ведь платили за комментарии?
– Конечно. У нее был договор с «НТВ-Плюс», но там были совсем небольшие деньги. Может, раза в полтора больше, чем у меня, а моя зарплата тогда отнюдь не впечатляла.
– Вы очень грамотно ей подыгрывали в комментарии: почти не спорили, давали возможность высказаться, при этом снабжали всей нужной информацией. Сложно было подстроиться?
– Что такое Тарасова-комментатор? Однажды на чемпионате России в Саранске она в перерывах прямо в эфире читала книгу рецептов. Там была долгая трансляция, она вот так придумала забивать время. «Как приготовить медвежью лапу» и все в таком духе… Я умолял: «Давайте хотя бы не больше одного рецепта за перерыв!»
Обычно я приходил обложенный бумажками и периодически вставлял нужную информацию. Тут главное – взаимопонимание. Например, начинается прокат, Татьяна Анатольевна вдруг поднимает палец вверх. Я сразу понимаю, что ее зацепила хореография, и вставляю: хореограф такой-то, музыка из такого-то фильма… А она уже про этого хореографа может рассказать миллион историй.
Когда она вовлекалась, начинала активно жестикулировать, а кабинка-то у нас была крошечная – меня буквально вдавливало в стену. Жалею, что не снимал тогда это на видео, был бы хит. У Тарасовой – миллион ярких фразочек, например, когда кто-то плохо катался, она иронично отмечала: «Платье красивое». Когда спортсмен выходил с разминки и говорил, что хорошо размялся, она ему: «Как говорит Илья Кулик, разминка ничего не значит». Или – про некоторых «худой, как балалайка».
В целом, я старался не лезть впереди нее с оценками. Смысл приглашать Тарасову, если ты сам такой умный? Мне важнее было дать ее реакцию. Пусть даже некоторые мои суждения в эфире могли прозвучать наивно, зато я создавал ей нужный эмоциональный настрой. Это были такие своеобразные поддавки, но она в эту игру играла с удовольствием.
– У Тарасовой, которая всю жизнь провела в фигурном катании, наверняка были любимчики и, наоборот, те, кому она не симпатизировала. Это чувствовалось по ее комментарию?
– Периодически я замечал такие вещи. Например, она не стала бы нападать на Елену Водорезову, но могла себе позволить жестко высказываться о Чайковской. Однажды на чемпионате России она разнесла учеников Елены Анатольевны, причем, на мой взгляд, справедливо – они правда выступили неудачно. Потом мы с Тарасовой пошли в столовую, там столкнулись с Чайковской, и они сцепились. Чайковская кричала, что Тарасова не имеет права высказывать в эфире такие вещи, а Тарасова отвечала: «Просто кататься надо лучше!»
Но в целом, это скорее исключение. Тарасова – отличный дипломат, и понимала, что можно говорить в эфире, а что – не стоит. Да и статус в фигурном катании ей многое позволял. Одно дело, если будет критиковать какой-то Вася, а другое – сама Тарасова.
– Вы делали ей замечания именно по комментаторской работе? Этому тоже ведь надо учиться.
– Надо отдать должное Тарасовой, она сама у меня спрашивала: «Вась, что не так?» Я, например, просил ее отключать микрофон во время музыкального сопровождения, чтобы в эфире не было ненужных звуков. Но она на эмоциях часто об этом забывала.
Еще был забавный случай, когда она запуталась. Мы комментировали юниорский чемпионат мира, я сидел в Москве, а Татьяна Анатольевна на месте событий. Там соревновались две наши спортивные пары, одну из них тренировала Наталья Павлова, которую Тарасова очень уважает. Так вот, пара Павловой выиграла произвольную программу, а по сумме программ все равно уступила. Татьяна Анатольевна не досмотрела до нужных результатов и зарядила в эфир невероятную оду тренерскому таланту Павловой. Я еле сумел вклиниться: «Татьяна Анатольевна, это только произволка, а в общем зачете пара Павловой заняла второе место». Тарасова на несколько секунд замолчала, а потом нашлась: «Я свои слова насчет Наташи назад не беру!»
Потом Тарасова стала торчать в соцсетях, и ей там уже люди писали разные замечания. Меня тогда это поразило: человеку 70 лет, а она не боится пробовать новое. Так же ведь было и во время ее работы тренером.
Она не побоялась позвать к Леше Ягудину молодого Колю Морозова, который создал гениальную программу «Зима». Или пригласить Петра Дурнева – бывшего танцора, но не на льду, а на паркете, который со временем стал одним из лучших наших технических специалистов. Дурнев разобрался в новых правилах чуть ли не раньше самих судей, и именно ему принадлежит фраза после каких-то непонятных оценок: «Эй, вы что, грибов объелись?!» Потом Тарасова сама стала так говорить в эфире о завышенных GOE (надбавках за качество элементов – Sports.ru), и постепенно термин «грибы» стал общепринятым.
После странного судейства в фигурке заговорили про «грибы». Что это слово означает, как появилось и при чем тут Тарасова?
– Сложно было привыкать к ее манере речи? Паузы на несколько минут, характерные интонации…
– С этим была забавная история на Олимпиаде-98 в Нагано. Там в «Русском доме» у Тарасовой брала интервью Юля Бордовских. И в каждой паузе Юля пыталась отнять у Тарасовой микрофон и задать следующий вопрос. Только Юля открывала рот, как Татьяна Анатольевна начинала говорить, только уже без микрофона.
Тут нужно хорошо знать Татьяну Анатольевну, чтобы понимать, она уже все сказала или это театральная пауза. Мне писали: «Вась, почему ты полрепортажа молчишь?» А я просто ждал, пока Татьяна Анатольевна подберет нужное слово. Ну и конечно, короткие телевизионные интервью – это не формат Тарасовой.
– Вы общались с ней вне эфиров? Были друзьями, куда-то вместе ходили?
– Иногда я за ней заезжал перед репортажем. Хотя она порой приезжала и сама, причем умудрялась парковаться в «Останкино» без пропуска. Там нереально проехать без спецразрешения, но Тарасову почему-то всегда пропускали.
У нее вообще уникальное умение проникнуть куда угодно. Больше всего меня поразило, как на Олимпиаде в Сочи она взяла меня за руку и провела в раздевалки фигуристов. У меня не было туда аккредитации, мы прошли кучу охранников, но ни один не осмелился задать Тарасовой вопрос, куда мы направляемся.
А еще в Сочи был забавный случай, когда на церемонии открытия прикорнул сидевший рядом с Татьяной Анатольевной Дмитрий Медведев. На следующий день мы сделали кадр в комментаторской кабине, где я сплю у нее на плече, с подписью «второй готов».
Эта фотка набрала наибольшее количество лайков за всю мою жизнь.
– Вы с ней ругались?
– Конечно. Первая наша жесткая ссора случилась, когда я позвал на комментаторскую позицию танцора Вазгена Азрояна. Татьяна Анатольевна не могла вести тот репортаж, нужна была замена. Вазген – мой кореш, у него поставленная речь, почему нет? Но после эфира Тарасова позвонила и устроила дикий разнос. Хотя я понятия не имел, что у нее сложные отношения с Вазгеном.
Спустя какое-то время Татьяна Анатольевна перезвонила сама и извинилась. Это в ее стиле: вспылить, а потом, поняв, что не права, попросить прощения.
– Второй случай был, видимо, после Олимпиады-2014, когда вы участвовали в программе Малахова «Пусть говорят» про травму Евгения Плющенко?
– Там был полный трэш. Прямой эфир, всех перебивали на полуслове, причем – ладно меня, но даже Алексея Николаевича Мишина… Согласен, что мое выступление в передаче получилось невнятным. Я хотел сказать общие слова вроде «всех люблю», но пока подводил к этой мысли, меня уже перебили.
Тарасова была в ярости. Не знаю, возможно, даже звонила Эрнсту. Но я и сам на себя злился, зачем туда пошел?! Наверное, просто от нечего делать… Но уже после этой передачи мы комментировали вместе финал женской одиночки. Мы не разговаривали в перерывах, но в концовке репортажа она стала всех благодарить и сказала «спасибо, Вася». Тут я понял, что простила.
– Насколько физически тяжело Тарасовой было комментировать? У нее ведь уже тогда были проблемы со здоровьем.
– За пару лет до Игр в Сочи мы комментировали финал Гран-при. Я захожу к ней в номер, а она лежит на кровати звездочкой и пошевелиться не может.
«Татьяна Анатольевна, я врача позову! Лежите, отдыхайте, забудьте про этот репортаж, я сам все прокомментирую!» – «А что там? Оригинальный танец? Нет, Вась, надо идти…» И она встает, делает какой-то укол и идет работать.
– В 2018 году Тарасова получила ТЭФИ. Вы считаете эту награду справедливой – учитывая, что она не профессиональный комментатор?
– Я в принципе считаю, что все эти премии, включая ТЭФИ – полная чушь. Но абсолютно уверен, что Татьяна Анатольевна заслуживает всех премий мира. Она масштабнее и глубже, чем любая академия.
– Сейчас вы с Тарасовой общаетесь?
– Она приглашает меня на дни рождения, периодически я ей набираю спросить о самочувствии. Пару раз она звонила и говорила: «Вася, вернись!» Наверное, я был не прав, что отказался.
Василий Соловьев: «Говорить правду о фигуристах нельзя. Пусть теперь молчат другие»
– А почему отказались?
– Я по жизни стараюсь никуда не возвращаться. Закончил музыкальное училище, отслужил в армии, отработал спортивным комментатором – это все определенные этапы. Я их прохожу, а потом переворачиваю страницу и иду дальше. Что может быть круче, чем комментировать вместе с Тарасовой домашнюю Олимпиаду? Я так и хотел уйти на пике.
