Евгений Шевелев по-прежнему дерзок.
Евгений Шевелев – самый известный футбольный аналитик России. Почти пятнадцать лет назад он начинал как тактический автор Sports.ru, а затем плотно погрузился внутрь футбола: работал в InStat, «Ахмате», сборной Казахстана, «Химках», «Оренбурге», «Краснодаре» и «Сочи». Последние два года Шевелев – в ЦСКА.
Александр Дорский поговорил с Шевелевым об отношении к цифрам – какие бессмысленны, а какие помогают ЦСКА выбирать новичков; работе с Владимиром Федотовым, от которого Шевелев уходил в «Оренбурге» и «Сочи»; и строительстве собственной системы сбора данных на фоне санкций.
Заголовок этого интервью – отсылка к разговору Шевелева и Дорского из лета 2019-го. Что изменилось во взглядах Шевелева за три года?
***
– Почему ты уходил от Федотова в «Краснодар» и ЦСКА?
– Это примерно одинаковые истории: двигало желание попробовать себя в более развитом клубе. Жизнь показала, что нужно быть терпеливее: через несколько месяцев после моего ухода из «Оренбурга» в «Краснодар» Федотов перешел в «Сочи», а спустя полтора года после того, как я оказался в ЦСКА, в клуб пришел Валентиныч.
«Краснодар» – больше «Оренбурга», ЦСКА – больше «Сочи», но я уходил от Федотова не только из-за этого. Хотелось организовать работу совершенно другого уровня, создать аналитический клуб и влиять на цифровизацию клуба.
– Как на тебя вышел «Краснодар»?
– Позвонили люди, близкие к Галицкому. Слетал на встречу с Галицким – проговорили часов пять об игре и аналитике. После этого поехали на базу, там познакомился с Мурадом Мусаевым.
Постфактум понимаю, что я нарисовал себе неверную картину того, зачем иду в «Краснодар». Мы говорили о глобальных изменениях клуба и аналитики, а по факту я занимался все тем же анализом видео в тренерском штабе. Спустя месяц понял, что для меня в плане работы в «Оренбурге» и «Краснодаре» ничего не поменялось по сути. Все то же, только больше.
Винить некого, до подписания контракта мы не говорили, что я еду в Краснодар, чтобы что-то выстраивать. Тем более там был отдельный научный отдел, который занимался этими разработками – правда, он находился в офисе, а я на базе, мы виделись примерно два раза. Сам я инициативы не предпринимал – нужно было сработаться с новым тренерским штабом, две игры в неделю, рутина перевесила. В клубе уже был аналитик Миша Малявин (в июле 2022-го ушел из Краснодара – о деталях работы рассказывал в интервью Sports.ru), и я не понимал, зачем понадобилось приглашать меня.
В конце декабря 2019-го мне позвонил Федотов, сказал, что переходит в «Сочи» и ждет меня. Я и так думал о том, что не совсем понятно, зачем я перешел в «Краснодар», а тут еще и подвернулся хороший вариант вернуть все как было.
У меня не было какого-то недопонимания с Мусаевым. Я благодарен и ему, и клубу за эту возможность. Скорее я сам не до конца понимал, чего хотел.
– Почему после негативного опыта с «Краснодаром» ты решился снова уйти от Федотова?
– Я отказывался от перехода в ЦСКА месяцев шесть. Впервые позвонил спортивный директор клуба Андрей Мовсесьян, я сразу ответил: «Спасибо, не хочу, не понимаю, зачем мне это нужно». После этого ЦСКА попросил кого-то порекомендовать – видимо, ни с кем не сложилось.
После одной из московских игр «Сочи» Мовсесьян снова попросил о встрече. На ней я услышал то, что хотел: звали заниматься не только видеоанализом, а созданием аналитического отдела. Но и после этого я не ответил «да». Дальше позвонил Виктор Гончаренко, тоже рассказал о больших планах. Не то чтобы я набивал себе цену, но после опыта с «Краснодаром» хотел точно понимать, куда иду и зачем.
На этот раз Федотов попроще отнесся к моему уходу, хотя все равно это был не самый приятный разговор в моей жизни. Но у меня сыну исполнилось два года, и Валентиныч сказал: «В Москве лучше условия для семьи. Кто я такой, чтобы запрещать переезд твоему сыну?»
Приехал в Москву на встречу с Гончаренко, Романом Бабаевым и Алексеем Березуцким. Они говорили: «ЦСКА – это семья, ты здесь всерьез и надолго, будешь развиваться и заниматься любимым делом».
– Про семью смешно, учитывая, что спустя два года в ЦСКА нет Гончаренко и Березуцкого.
– При любом удобном случае в шутку припоминаю эти слова Березуцкому. Я в команде два года и уже ветеран тренерского штаба, больше меня здесь никто не работает. Плюс поменялся медицинский штаб, администраторы, да и состав сильно изменился. Даже с прошлых зимних сборов до этого года добрались только девять игроков. Так что да, изменений много.
– Ты рассказывал, что не был уверен, что Федотов оставит тебя в ЦСКА.
– Да, я думал, как поступил бы на его месте. Мы встретились – нормально поговорили, одним разговором вопрос закрылся.
– На его месте ты отказался бы от человека, который уже дважды уходил?
– Необязательно, но точно бы все проговорил до новой работы. Нужны гарантии того, что в нужный момент человек снова не уйдет.
Взгляды Федотова не меняются, отличие – в игроках. Что с реализацией у Чалова? Чем хорош Медина? Почему резко сдулся Языджи?
– Команды Федотова сильно отличаются друг от друга?
– Глобально – нет. Наверное, по сравнению с «Оренбургом» Федотов двинулся в сторону прессинга. Не могу сказать, что это случилось из-за изменения его взглядов, просто у него появились другие футболисты. Не может быть похожим футбол «Оренбурга» с Андреевым, Ойеволе, Поповичем и Деспотовичем на игру ЦСКА с Дивеевым, Обляковым и Чаловым. Не может быть похож футбол «Сочи» с Нобоа на ЦСКА, где нет игроков с такой длинной передачей, зато есть Мендес, который может отдать любой короткий пас. Юсупов и Карраскаль – одна позиция на поле, но это же совершенно разные игроки и роли в построении игры.
В «Оренбурге» мы смотрели «Аталанту» и ЛАСК. В ЦСКА такого нет, перед нами стоит вопрос реализации идей. Точно нет такого, что все реализовано, нужно искать что-то новое. В «Сочи» такой этап наверняка был, но уже без меня. Сейчас важнее больше ориентироваться на внутренний потенциал, чем кого-то копировать.
– Ты сказал про реализацию. Применительно к ЦСКА она чаще всего всплывает при обсуждении Чалова. Почему у него постоянно возникают проблемы с ней?
– Знаю, что жалобы тренеров ЦСКА на реализацию – мем среди болельщиков. По разнице между созданными и реализованными моментами мы на 14-м месте, хуже ЦСКА только «Торпедо» и «Химки». Так что придется согласиться, что у нас есть проблемы с реализацией.
История Чалова медийно раскручена, его замучили вопросами о проблемах с психологией.
– Эту тему в медиапространство ввели не журналисты, а Гончаренко.
– Да, но он об этом сказал пару раз, а тему обсуждают несколько лет.
Думаю, от Чалова ожидали слишком многого после сезона, когда он стал лучшим бомбардиром РПЛ (15 голов в сезоне-2018/19 – Sports.ru). Плюс давление после сорвавшегося перехода в «Кристал Пэлас». Я обсуждал эту тему с Федей, в личных разговорах он говорил, что на него это не повлияло, но, возможно, сработала защитная реакция.
Бывает, что человек забивает двадцать, когда должен был забить десять. Потом – наоборот. Если взять статистику Чалова в среднем по карьере, она будет нормальной. Если взять те этапы, когда он не забивал, понятно, что результат будет низким. Так что говорить о нестабильности можно, но надо делать скидку на то, что на дистанции у него абсолютно нормальная реализация, а от продолжительной серии без голов никто не застрахован. Так работает случайность в теории вероятности, когда ты пять раз подряд выкидываешь орла, потом пять раз подряд решку. В любой из этих моментов ты можешь подумать, что монетка нечестная, но проблема не в монетке, а в выборке.
– В этом сезоне Чалов забил 10 голов в РПЛ, но у него все равно низкая реализация.
– Слушай, наш разговор был бы неполноценным, если бы я не сослался на xG, чтобы замкнуть круг. У Феди 7 ожидаемых голов, а забил он 10 – это плохая реализация? Может быть, мы просто хотим, чтобы он забивал из трудных ситуаций больше?
Почему ты спрашиваешь о негативе? Карраскаль забил пять – это второй результат в его карьере, а еще полсезона впереди.
– Хорошо, давай про Карраскаля.
– Это очень осторожный позитив, все-таки пока у него не сильно больше результативных действий, чем обычно. В ЦСКА он играет ближе к атаке, чем в «Ривер Плейте», там он во многих матчах был восьмеркой. Плюс у нас Карраскаль если не прима, то близок к этому статусу, а в «Ривер Плейте» он был не первым-вторым номером.
Довольно много забивает Медина. У него очень хороший удар, конечно, это учитывалось при его подписании. За счет удара Медина дает результат. Три-четыре гола – и другая позиция ЦСКА в таблице. Медина реализует выше среднестатистического игрока.
– Вместе с Карраскалем и Мединой в ЦСКА пришел Языджи. Почему он так резко сдулся?
– Потому что сломался Заболотный. Языджи – атакующий игрок, но не единственный форвард. А у нас ему приходилось играть нападающего.
В «Лилле» Языджи не всегда находили оптимальное место. Он играл правого полузащитника, восьмерку, нападающего. Мы пытались решить эту проблему, переходили на 5-3-2, хотя у нас не было ни одного номинального нападающего, пробовали Медину, Эджуке рядом с Языджи.
Плюс ближе к концу прошлого сезона ЦСКА попал в яму – уж точно не физическую. Мы очень здорово стартовали весной, вокруг заговорили даже о борьбе с «Зенитом» за чемпионство. Потом внезапные ничьи с «Уралом» (2:2) и поражение от «Химок» (2:4) – и все.
Устройство аналитического отдела ЦСКА: не существовало до Шевелева, теперь будут сами собирать видео, обрабатывать и представлять данные
– В ЦСКА тебе пообещали строительство аналитического отдела. Что увидел, когда пришел в клуб?
– Аналитического отдела не было, Гончаренко вообще сам разбирал и свои матчи, и соперника. Когда пришел я, первым делом освободил его от этой работы. После этого принялся за формирование отдела – было очень тяжело. Те, кого я хотел видеть в ЦСКА, не были заинтересованы в смене места работы. Взять молодых тоже не мог, потому что ребята еще не были готовы для топ-клуба.
На рынке оказался один доступный вариант – Максим Ковалев, который работал в «Твери» с Вадимом Гараниным. Ковалев помогал готовить отчеты по сопернику, я ему очень благодарен, но после прошлого сезона мы расстались. Это было мое решение. Нужен был человек, которому я мог бы сказать: «Найди вот такие моменты» – и забыть. Это другой уровень делегирования. С Ковалевым было чуть сложнее, но не из-за того, что он какой-то не такой, просто у него не такой большой опыт работы в профессиональном футболе.
В последние полгода мы думали, что делать в сложившихся обстоятельствах. Есть планы переходить на собственное производство, разрабатывать свой софт и собирать нужные данные. Деньги, которые раньше тратили на закупку программного обеспечения, можно пустить на разработку своего. Стало понятно, что мне нужен помощник – так в ЦСКА оказался Игорь Печерица, который раньше работал в «Динамо». Я звал Печерицу еще полтора года назад, но он согласился только после того, как в «Динамо» пришел испанский аналитик. Также взяли аналитика в селекционный отдел.
Так что постепенно отдел строится, пришедшие в клуб ребята – профессионалы с огромным опытом. Сейчас мы расширяемся, хотим и для селекции матчи сами разбирать, и видео сами собирать.
– Сбор видео – это что?
– Например, нам нужен условный молодежный кубок какого-то бразильского штата. Видео по нему нет даже в InStat и Wyscout, уже не говоря о том, что InStat и Wyscout нет в России. Нам нужно все равно получить видео: договариваться с клубами, агентами, находить трансляцию на бразильских сайтах. Чемпионата Ирана нет ни на одной платформе, а их сборная – на 24-м месте в рейтинге ФИФА. Почему бы не найти видео из иранского чемпионата, не посадить аналитиков его разобрать, а потом продемонстрировать результат скаутам?
Проблема даже не в этом. Например, в академии ЦСКА один оператор, а только в ЮФЛ играют три наши команды. Еще один оператор – в дубле. Как собрать видео всех матчей команд ЦСКА? Это не 15-минутная работа, нужны люди, которые будут заниматься только этим.
– Как выглядит идеальный аналитический отдел?
– Мы реализуем полный цикл – от сбора данных до их обработки и представления. Этот проект включает специалистов по сбору видео, команду программистов (отвечают за базу данных, хранение видео, инструменты для внесения данных селекцией, аналитикой и медициной). Отдельно – команда разработки, которая делает софт для тренеров и аналитиков. Мы набираем пять сотрудников для разбора матчей по модели, которую разработали для себя.
Так закроем вопросы сбора и хранения данных. Их анализ – моя забота, но хотелось бы все автоматизировать. Мы знаем, когда и какое видео отправить по сопернику, в каком случае послать уведомление игроку о его выступлении в последнем матче, какие данные от медицинского отдела уходят тренерам, в какой ситуации данные по игроку уходят в селекцию для его изучения. Все алгоритмы прописаны, но мы их доработаем – проведем автоматизацию анализа и обмена данными в ЦСКА.
Березуцкий отправлял видео теорий специалистам по ораторскому искусству – хотел понять, в чем можно прибавить
– В РПЛ ты работал с Красножаном, Федотовым, Мусаевым, Гончаренко, Оличем и Березуцким. Твои функции в ЦСКА как-то отличались от предыдущего опыта?
– По большому счету нет, но детали отличались.
Гончаренко требовался свежий взгляд со стороны, потому что он уже довольно долго работал в ЦСКА. Гончаренко постоянно хотел чего-то нового: стандарты, что-то новое в командных теориях. Оличу скорее помогал разобраться в особенностях команды, он интересовался мнением о каждом игроке. Он пришел по ходу сезона, тренерский штаб менялся, так что тут скорее нужно было немного помочь ему быстрее освоиться.
– Ты понял, какой тренер Олич?
– Это невозможно понять за два месяца. Ивица много накачивал игроков, пытался воздействовать психологически. Мы расстались в хороших отношениях, несколько раз созванивались после этого, он отличный человек и легенда ЦСКА. Пожалуй, это все, что могу сказать.
– Березуцкий.
– Работа с ним отличалась сильнее всего от того, что было до и есть сейчас. С Алексеем мы очень много общались: насколько эффективно провели теорию, нужно ли было ее проводить, те ли моменты включили. Так много я не общаюсь даже с Федотовым, мы с ним прошли эту стадию четыре года назад. Алексею Березуцкому было важно понимать мнение со стороны практически по каждому вопросу.
При нем все теории записывались на видео, потом Алексей их пересматривал. Он даже отправлял видео специалистам по ораторскому искусству, чтобы понять, где он неконкретно формулировал мысль, где нужно было сделать более явный акцент.
Наверное, болельщики ЦСКА с негативом вспоминают прошлый сезон, но давайте вспомним, что летом 2021-го клуб подписал только Максима Мухина и Антона Заболотного, при этом обойма была достаточно узкой. Яка Бийол как центральный защитник, Федя Чалов – правый нападающий – это выборы не от хорошей жизни. К ним мы приходили после многократного пересмотра видео и тщательного анализа.
Для меня прошлый сезон – самый напряженный в карьере. К непростой ситуации в команде добавилась покупка данных Statsbomb (британская компания, в открытом доступе ее данные можно найти на Fbref.com – Sports.ru) и разработка моделей оценки игроков и матчей, создание бота для селекционного отдела. Практически каждую неделю появлялось что-то новое.
– Как пришли к Чалову на правом фланге? Как оценить этот эксперимент?
– Пришли очень просто – за неимением других вариантов. Я вообще нервно смеюсь, когда читаю о том, что «Березуцкий в ЦСКА слишком экспериментировал с составом». Все припоминают Чалова в роли правого вингера, Марио на той же позиции и с умным видом начинают рассуждать о том, что это было неправильно. За первую часть прошлого сезона в этой позиции поиграли и Яковлев, и Зайнутдинов. Я бы понял это обсуждение, если бы на лавке сидел правый полузащитник и ждал, когда закончатся эти эксперименты. Его не было. Возможно, если бы он был, все сложилось бы несколько иначе.
Я видел, как Федя старался играть на этой позиции. Как он на сборах в Австрии пытался делать все, потому что понимал: если не он, то никто. Да, наверное, обидно менять позицию, тем более нападающему, но это была вынужденная необходимость. Такая же, как Бийол в центре обороны. Такая же, как Языджи – единственный нападающий. Или как Медина в некоторых матчах в качестве опорного или латераля весной. Или как Зайнутдинов в этом сезоне на позиции центрального защитника. Иногда это не гениальное решение, а просто попытка как-то прикрыть недокомплект.
Три года назад Шевелев использовал два показателя для оценки защитников. Подписка на Statsbomb изменила сознание
– Как устроено взаимодействие аналитического и селекционного отделов?
– Есть общий чат, в котором любой человек может скинуть интересного игрока. Скажем, представитель селекции пишет: «Нам нравится этот футболист, давайте проверим его по данным».
Моя задача – определить данные, которые мы будем использовать. Раньше это было на уровне выбора поставщика и подсказа, на что смотреть. Сейчас, после ухода поставщиков – способ получения данных.
– Кого нашел бот из тех, кто оказался в ЦСКА?
– Все игроки, которых ЦСКА подписал в 2022 году, прошли статистические фильтры. Не хочу показаться скаутом, который говорит: «Все удачные трансферы – мои, все неудачные – ошибки других людей, а еще я рекомендовал Холанда и Месси, когда их никто не знал». Сейчас все оценки по статистике у нас автоматом уходят скауту по конкретной стране, я их не вижу. Для меня главным было настроить работу этой системы.
Судя по тому, что я вижу, скауты активно пользуются статистикой. Когда тренерский штаб смотрит игрока, проверяет в том числе его статистику, все примерно на том уровне, что мы ожидали. Значит, система работает.
– Три года назад ты говорил, что оцениваешь защитников по двум статистическим критериям. Получается, сейчас их стало больше?
– Да, потому что ЦСКА подписал контракт со Statsbomb. По качеству модели сбора данных, по детализации это абсолютно другой уровень по сравнению с тем, что было доступно три года назад. Я полгода тестил Statsbomb, сверял их данные со своими – все удовлетворило.
Главное отличие Statsbomb от других – регистрация давления: прессинг и контрпрессинг-действия, игра в прием. Второе – Post-Shot xG, оценка удара уже после того, как он был нанесен. Он имеет сумасшедшую корреляцию с голами. Из Post-Shot xG родились полезные метрики для вратарей. Третье – On-Ball Value. Условно: на поле есть ситуация, из нее игроки всего мира обычно делают передачи с остротой 1. Есть игрок, который делает из этой точки передачи с остротой 1,5. Значит, он умеет обострять лучше, чем другие – с учетом того, в какой именно ситуации он это делал. Острота оценивается для обеих команд – так Statsbomb начал высчитывать оборонительные действия, обрезы.
Селекционная аналитика построена не только на продвинутых данных. Можно быстро отфильтровать игроков по опыту в Лиге чемпионов, титулам, статусу капитана, сроку контракта. В последнее время ЦСКА в основном подписывал либо чемпионов, либо капитанов: Языджи – чемпион Франции, Медина – чемпион МЛС, Карраскаль – чемпион Аргентины, Гайич – чемпион Сербии, Здьелар – капитан «Партизана», Мендес – капитан «Унион Эспаньола».
Молодой капитан – один из факторов, на который можно обращать внимание.
– Разве в некоторых странах не дают специально повязки молодым игрокам как раз для более выгодной продажи?
– После того как ЦСКА потратил много денег на Бруно Фукса, Чидеру Эджуке и Адольфо Гайча, клуб не располагал значительными средствами на трансферы. Нужно было подбирать показатели, по которым можно было бы проверять качественных игроков. Капитанская повязка – один из таких критериев, но, конечно, далеко не главный. Мендесу 22 года, а он капитан – это же аномалия, интересно последить. Дальше начинаем смотреть. Специально мы не ищем капитанов, точно так же, как мы не ищем специально игроков с xGBuildup (промежуточные передачи в атаках с ударами – Sports.ru) выше 0,75 за матч. Как один из показателей это может применяться, так же, как количество матчей за сборную, число травм, динамика изменения стоимости.
В чем проблема данных, которые используют журналисты? Что осталось в России к 2023 году?
– Наше прошлое интервью вышло с заголовком «Почти вся статистика сегодня – это гомеопатия». Если вы используете статистику при селекции, если ты разрабатываешь модели оценки игроков и матчей, значит, поменял мнение?
– Статистика, которую ты используешь в текстах – гомеопатия.
– Убил.
– В статистике очень важны тесты и интерпретируемость. Очень часто нет ответа на то, как использовать продвинутую статистику. О чем нам говорит участие игрока в атаке с высоким xG? Как это характеризует игрока? Почему кто-то решил, что промежуточную передачу нужно считать? А если игрок мог отдать более острый пас или просто не очень хорошо исполнил передачу технически?
Кто решил, что нужно регистрировать обводки? Обводка – это обязательно положительное действие? Конечно, я говорю как человек, который работал с Эджуке, но разве есть внятные обоснования, почему обводка сама по себе – это хорошо? Вообще не важно, обыграл ты или нет, если при этом не приблизился к чужим воротам.
Важно понять: какова вероятность того, что конкретный показатель в конкретный период времени – это не случайность? В статистике все эти вопросы давно решаются – и не просто сравнением средних данных за этот и прошлый сезоны. Важно и количество наблюдений, и форма распределения показателей.
В прошлом году ты делал исследование о том, насколько вероятно, что аномальная реализация Агаларова случайна. Это гораздо более важный вопрос, чем «владение «Арсенала» на чужой трети было 37%, а средняя линия зарегистрированного оборонительного действия была на 1 метр 20 сантиметров выше обычного. Значит, он задавил прессингом соперника и разбил билдап ученика Гвардиолы (далее смотрите 25 скринов)».
– Я считаю, что задача всех, кто доносит данные до читателя – объяснять контекст. Например, рассказывать, что было после обводки, говорить о борьбе за второй мяч.
– Согласен, результат верхового единоборства не имеет никакой связи с тем, будет создан момент или нет. Но тут часто происходит притягивание за уши из-за недостатка фактов или непонимания, как именно они собирались.
– Помимо понимания контекста (в том числе у журналистов) я вижу еще несколько проблем. Возможно, главная – устройство мозга, я понимаю, что даже при больших усилиях не построю модели, которые разрабатываешь ты. Вторая – у журналистов нет таких больших баз данных, которые есть у тебя.
– Я не вижу проблем, у аналитика клуба и журналиста разные цели. Тебе нужно, чтобы читали тебя, а не авторов «Чемпионата» и «Спорт-Экспресса». Ты с этим справляешься, у тебя есть своя ниша. У меня же меньше десяти читателей: тренерский штаб, может, спортивный директор. Девяносто процентов анализа вообще уходит в стол, чтобы потом получилась какая-то одна важная модель.
Моя цель – понять, что можно изменить в команде, если данные показывают, что что-то не так. С этой точки зрения большая часть продвинутых данных не выдерживает критики. Чистые дата-аналитики очень часто находятся не рядом с командой, а больше общаются с селекцией, когда нужно обработать десять тысяч игроков в тридцати тысячах матчей и сказать, что на дистанции это суперигрок. У нас нет дистанции – у нас отчет каждую неделю перед болельщиками.
В России нет ни одного аналитика, рабочее время которого делится 50 на 50: видеоанализ и данные. Скорее это 80 на 20. Сначала работаешь с видео, собираешь с него данные, которые нужны конкретно вашей команде, а затем обрабатываешь.
– У меня нет иллюзий насчет уровня моего понимания процессов и качества доступных данных, но я хочу расти. Что делать?
– Чтобы все правильно поняли: я не наезжаю, проблема не в тебе, а в недостатке данных. Кроме того, ты пишешь не только о данных, так что тебе в любом случае есть чем заняться.
В мире было четыре производителя статистики – сейчас один умирает, остается три. Любая модель сбора данных, в том числе в футболе, прекращает развитие, выходя на конвейер. Когда тебе нужно разбирать тысячу матчей в неделю, ты не можешь глобально менять модель.
Statsbomb взлетел, потому что создал свою модель сбора данных на десять лет позже Opta и Wyscout. У них была возможность сделать с нуля, не торопиться, поэтому их методология отличается.
Поэтому журналист может только искать качественные данные и учиться с ними работать. Хотя бы пройти пару бесплатных курсов по основам работы со статистикой на Stepic. Но качественных данных и так было мало, а после ухода западных поставщиков и смерти InStat их совсем не осталось.
– В России не осталось вообще ничего?
– Есть компании, которые дорабатывают контракты, заключенные до февраля 2022-го, но не будут их продлевать. Например, Hudl.
ЦСКА – под санкциями, поэтому с нами все контракты разорвали. Есть поставщики данных, которые не против работать с российскими клубами, но как только в платеже будет указан ЦСКА, разговор закончится.
В России остался испанский Nacsport – программа для самостоятельной регистрации действий игроков. Wyscout, как часть Hudl, с Россией больше не работает. InStat не только ушел из страны, но летом вообще прекратит существование.
– Ты долгое время работал в InStat. Грустишь, что все так закончилось?
– Благодаря InStat я попал в футбол и аналитику, поэтому, конечно, мне жаль. С другой стороны, возможно, я даже рад, потому что в определенный момент развитие InStat подавило развитие аналитики в России. Вместо развития клубных аналитических отделов люди покупали InStat и считали, что этого хватит, думали: «Зачем нам аналитика, когда есть Instat Index?» Уход InStat подталкивает клубы к мыслям о качестве данных, их поиску, созданию чего-то своего.
– Зачем Hudl закрывает InStat?
– Мое понимание, хотя я и бесконечно далек от обеих компаний: Hudl купил InStat ради поглощения конкурента, монополизации рынка. Теперь на массовом рынке остается только Wyscout, который тоже принадлежит Hudl. Wyscout купили несколько лет назад, инвестировали в него, поэтому закрывают InStat.
Шевелев не считает, что стиль РПЛ изменился. Отвечает на колонку о зарплате Агапова: ЦСКА не формирует рынок зарплат в нашем футболе
– В этом сезоне в РПЛ рекордная результативность. Видишь серьезные стилистические изменения?
– По сравнению с тем, что было год или два назад – да. Все резко стали смелее? Нет. Стало больше ошибок – это связано с отъездом легионеров, в том числе защитников. В этот сезон, например, ЦСКА вошел с одним центральным защитником – Дивеевым. Может, поэтому голов стало больше? В прошлом сезоне у нас тоже играла легендарная пара центральных защитников Набабкин – Бийол, причем именно в паре, а не в тройке. Если не ошибаюсь, мы с этой парой еще и пропускали меньше всех.
Не вижу какого-то тактического тренда, которому следовало бы большинство команд лиги. Безусловно, есть команды, о которых журналисты говорят в контексте смелой игры. Не сказал бы, что эти команды играют без оглядки на оборону. У них есть несколько футболистов, которые играют без оглядки на оборону, но в целом такой футбол сложно назвать атакующим.
Честно говоря, для меня это догматизм. Если вы играете смело, растите своих и продаете, играете в билдап и крутите головой до приема мяча, а еще при этом всегда тренируетесь только с мячами, то это и есть смысл футбола.
Не знаю, можно ли в последние года три найти команду, которая играла смелее, чем ЦСКА при Гончаренко, а эту команду заклевали за отсутствие тактической гибкости. Когда два раза за полгода поменяли схему, говорили, что у ЦСКА слишком много экспериментов и метаний. Когда продали Тикнизяна и Марадишвили в «Локомотив», кричали, что тренер плохой, не сохранил воспитанников.
– Когда ты был в «Оренбурге», говорил, что расстраиваешься из-за того, что большинство команд под вас не подстраиваются. Как с этим сейчас?
– Сложно сравнивать. Когда ты работаешь в «Оренбурге», с закрытыми глазами можешь сказать, как против тебя сыграют «Зенит», «Спартак» и ЦСКА. Когда готовишь теорию в ЦСКА, понимаешь, что на поле все будет примерно не так. Что-то похожее, но под тебя точно что-то приготовят, потому что ты – ЦСКА.
Мы часто сталкивались с этим в прошлом сезоне. Команда обычно играет в четыре защитника, а против нас внезапно выходит в пять. Или четыре тура подряд прессингует, а против ЦСКА сидит на своей половине и ждет забега своего нападающего против Бийола.
– Зимой ЦСКА подписал нового центрального защитника Илью Агапова. Читал колонку Александра Головина, в которой он удивлялся зарплате Агапова (300 тысяч евро в год по версии «Чемпионата») ?
– Да.
Саш, если ты хорошо играешь в футбол, лучше Агапова, приходи в ЦСКА и говори: «Парни, готов играть за двести девяносто тысяч евро в год, агентских не надо». Я думаю, тебя с удовольствием возьмут, Саш.
Но в основном происходит по-другому. Приходят и говорят: «А вы знаете, нам пять других клубов дают зарплату больше».
Жестко, но, по сути, так и есть. ЦСКА не формирует рынок зарплат в футболе. Мы не можем предложить адекватные деньги аналитикам. Они выберут стабильную и понятную с точки зрения профессии IT-компанию (даже за те же деньги), потому что там они получат не только деньги, но и социальный пакет, уютный офис. Там они получают понятные перспективы развития, а что в футбольном клубе? Ну вот был ты аналитиком данных, прошел год, ты молодец, кем станешь дальше? Главным аналитиком данных? Затем ты захочешь роста, пойдешь на рынок с тремя-четырьмя годами опыта анализа футбольных данных. Не проще ли сразу пойти в «Сибур», «Сбербанк» или «Яндекс»?
Я не представляю, какая зарплата у Агапова, это абсолютно не мое дело, но, конечно, нет повода не доверять многоуважаемым инсайдерам. Они у нас знают все.
– Ты не считаешь российский футбол пузырем?
– Это не мой вопрос. Я скорее бы говорил о разумности и эффективности использования денег. Легко представить ситуацию: клуб покупает футболиста за несколько миллионов, но не может выделить тысячу долларов на программу для теорий и анализа тренировок. Купить игрока и отдать агентские проще, чем купить дрон. Это история не про ЦСКА, но в других клубах я с таким сталкивался.
Про уровень адекватности денег тоже могу говорить применительно к аналитике. Подавляющее большинство клубов на аналитику (закупка данных, инвестиции в инфраструктуру и персонал) тратят в разы меньшую долю бюджета, чем в Европе. У аналитиков, приезжающих в Россию, зарплата в четыре-пять раз выше, чем у российских – не менее профессиональных – ребят.
В пяти-шести клубах ситуация меняется в лучшую сторону, это радует.
***
– Три года назад ты говорил: «Неосторожное использование статистики – следствие того, что в России нет системы обучения и аккредитации аналитиков. У нас нет достаточного количества серьезных людей, которые могли бы организовать это обучение». Что-то поменялось?
– Нет, кроме того, что за три года три человека из РФС просили меня написать программу по обучению аналитиков. Написал три программы, три раза они благополучно пропали. Возможно, программы были плохие. Возможно, это не входит в KPI людей, которые занимаются футбольным образованием в России.
В прошлом году было три совещания в РПЛ, собирали аналитиков всех клубов. Решили, что лига введет сертификацию аналитиков. Тоже все заглохло.
Есть Поволжский университет спорта, там есть магистратура по спортивной аналитике. Неплохие базовые данные по софту, теории вероятностей. Это очное обучение – понятно, что для людей, которые решили заняться аналитикой в 30 лет, это практически нереальный вариант. Надеюсь, в этом году на базе одного из университетов организуем обучение аналитиков как профессиональную переподготовку.
– Это твоя инициатива?
– В целом – да, но мне очень много помогает Дима Кортава (в январе давал интервью Sports.ru), который работает в ФНЛ. Когда я в очередной раз расстраиваюсь, что у нас ничего не движется, энергия Димы помогает не забрасывать идею.
Кортава нашел людей, которые могут написать учебный план, разговаривает с руководством лиг и спортивным отделом РПЛ. Спасибо Диме, что он все еще верит в чудеса.
– Есть зарубежный пример, на который можно ориентироваться?
– Есть два варианта. Первый у нас реализован – обучение аналитиков в рамках высшего образования. Знаю такие программы в Великобритании, Германии, Испании и США, у них есть огромный плюс: там есть заочная форма обучения.
Второй вариант – курсы при лиге или центре обучения тренеров. Это быстрый путь для входа в профессию для тех, кто уже что-то знает о ней и хочет формализовать эти знания. Такие курсы есть в Англии, Италии, Испании, Германии – во всех топовых лигах.
Я думаю, это рано или поздно будет реализовано в России. В светлом будущем.
